Обзор судебной практики за II квартал 2012 г.(извлечение)

Практика применения законодательства о нотариате
4.  Денежные  средства,  внесённые  должником  на    депозитный счёт нотариуса и не полученные кредитором в связи с отзывом у банка   лицензии на осуществление банковских операций  и  признанием  его    банкротом, не подлежат взысканию с нотариуса при условии соблюдения им требований абз. 2 п. 1 ст. 401 ГК РФ.
С. обратился в суд с иском к нотариусу о взыскании денежных средств, переданных на хранение в депозит нотариуса. В обоснование  иска   указал, что он являлся акционером общества, акции которого были выкуплены другим акционерным обществом.
Согласно заявлению последнего нотариус приняла на хранение в депозит деньги для выдачи акционерам по  прилагаемому  списку,  в  том    числе и денежные средства для выплаты С. Общество перечислило денежные   средства за акции на депозитный счёт нотариуса в  банке,  не  известив  о   данном действии С. С. обратился к нотариусу с заявлением о перечислении денежных средств, принятых в депозит нотариуса, на его банковский счёт.
Нотариусом  было  вынесено  распоряжение  о  перечислении   денежных средств с её депозитного  счёта  на  указанный  С.  счёт,    которое было получено банком в тот же день, однако исполнено не было в связи с отзывом у банка лицензии на осуществление банковских операций и  признанием   его несостоятельным (банкротом).
Решением суда первой инстанции,  оставленным  без  изменения   судом кассационной инстанции, иск С. удовлетворён.
Судебная коллегия по гражданским делам Верховного  Суда   Российской Федерации удовлетворила надзорную  жалобу  нотариуса,  отменив   судебные постановления по следующим основаниям.
Разрешая дело по существу и удовлетворяя исковые требования С., суд первой  инстанции  руководствовался   ст. 17   Основ     законодательства Российской Федерации о нотариате и  исходил  из  вывода  о  том,   что  в результате совершённого нотариусом действия по внесению принадлежащих С. денежных средств в депозит нотариуса в банке С. был причинён ущерб в виде неполучения причитающихся ему денежных средств.
В обоснование такого вывода суд сослался также на то, что   нотариус приняла денежные средства и распорядилась ими, передав на депозит   банка по своему  усмотрению,  следовательно,  ущерб,  причинённый   гражданину, связан с нотариальной деятельностью и подлежит взысканию с нотариуса.
Между тем в соответствии с п. 1 ст. 327 ГК РФ, если обязательство не может быть исполнено должником вследствие отсутствия кредитора или лица, уполномоченного им принять исполнение, в месте, где обязательство должно быть  исполнено;  недееспособности  кредитора  и  отсутствия     у   него представителя; очевидного отсутствия определённости по поводу того,   кто является кредитором по обязательству, в частности, в связи со спором   по этому поводу между кредитором и другими лицами; уклонения  кредитора   от принятия исполнения или иной просрочки с  его  стороны,  должник   вправе внести причитающиеся с него деньги или ценные бумаги в депозит нотариуса.
Внесение денежной  суммы  или  ценных  бумаг  в  депозит   нотариуса считается исполнением обязательства. Нотариус, в депозит которого внесены деньги или ценные бумаги, извещает об этом кредитора  (п. 2  ст. 327   ГК РФ).
Согласно  ст. 87  Основ  законодательства  Российской    Федерации о нотариате  от  11  февраля  1993 г.  N 4462-I   нотариус   в   случаях, предусмотренных  гражданским  законодательством  Российской    Федерации, принимает от должника в депозит  денежные  суммы  и  ценные    бумаги для передачи их кредитору.  О  поступлении  денежных  сумм  и  ценных  бумаг нотариус извещает кредитора и по его требованию выдаёт ему причитающиеся денежные суммы и ценные бумаги.
В силу ч. 1 ст. 17 Основ законодательства  Российской  Федерации  о нотариате  нотариус,  занимающийся  частной  практикой,  несёт     полную имущественную ответственность за вред, причинённый имуществу   гражданина или юридического лица в результате  совершения  нотариального   действия, противоречащего законодательству Российской Федерации, или неправомерного отказа в совершении нотариального действия, а также разглашения сведений о совершённых нотариальных действиях.
Вместе с тем лицо  признаётся  невиновным,  если  при  той   степени заботливости и осмотрительности, какая от него требовалась по   характеру обязательства и условиям оборота, оно приняло все меры  для   надлежащего исполнения обязательства (абз. 2 п. 1 ст. 401 ГК РФ).
Поведение нотариуса  можно  считать  противоправным,  если    он при совершении нотариальных действий нарушил правовые нормы, устанавливающие порядок осуществления нотариальных действий, в результате чего произошло нарушение субъективного права.
Принимая денежные средства должника в депозит нотариуса и   размещая их на депозитном  счёте  в  банке,  имеющем  лицензию  на   осуществление соответствующих банковских операций, нотариус выполняет публично-правовую обязанность в виде нотариального действия, прямо предусмотренного ст. 87 Основ законодательства  Российской  Федерации  о  нотариате.  С   момента внесения денежных средств в кредитное учреждение обязанность по их выдаче несёт данное учреждение. Указанная обязанность сохраняется у   кредитного учреждения и при  его  банкротстве  в  рамках  процедуры   удовлетворения требования кредиторов. На этом основании указанные денежные средства при условии соблюдения нотариусом требований абз. 2 п. 1 ст. 401  ГК  РФ   не подлежат взысканию с нотариуса.
Судом установлено, что нотариус своевременно и  надлежащим   образом исполнила обязанность по извещению кредитора С. о внесении  на  его   имя денежной суммы акционерным обществом в депозит нотариуса. С.   нотариусом было направлено извещение по адресу, указанному  в  реестре   акционеров. Данное извещение не было вручено адресату,  так  как  он  по   указанному адресу не проживает.
Статьёй 327 ГК РФ предусмотрена обязанность нотариуса по   извещению кредитора о внесении денег в депозит, при этом  закон  не  возлагает  на нотариуса обязанности по розыску кредитора.
На дату заключения с нотариусом договора  об  открытии   депозитного счёта нотариуса, а также на  дату  внесения  денежных  сумм   акционерным обществом  на  данный  депозит  у  банка  имелась  лицензия    на   право осуществления  банковской  деятельности.  Банк   был       рекомендован в Нотариальном вестнике Федеральной нотариальной палаты как банк,   имеющий 10-летний  опыт  работы  с  депозитными  счетами  нотариусов.   Оснований полагать, что деятельность банка незаконна, у нотариуса на тот период не имелось.
Выдаче  денежных  средств  С.,  находящихся  на  депозитном  счёте нотариуса,  препятствует  проводимая  в   отношении   банка     процедура банкротства.
Нотариусом представителю конкурсного управляющего  было   направлено требование о  включении  в  реестр  требований  кредиторов  банка  общей денежной суммы.
Исчерпывающий  перечень  оснований  для  привлечения     нотариуса к имущественной ответственности содержится в ст. 17 Основ законодательства Российской Федерации о нотариате.
Согласно положениям этой статьи для возложения на нотариуса   полной имущественной ответственности за вред, причинённый имуществу   гражданина или юридического лица в результате совершения нотариального действия, суд должен  был  установить  одно  из  оснований:  совершённое   нотариальное действие противоречит законодательству  Российской  Федерации;   нотариус неправомерно  отказал  в  совершении  нотариального  действия;   нотариус разгласил сведения о совершённых нотариальных действиях.
Судом таких оснований установлено не было.
Совершённое  нотариусом  нотариальное  действие,      выразившееся в принятии от должника в депозит нотариуса денежных средств для передачи их кредитору, не противоречило законодательству, поскольку оно предусмотрено ст. 87 Основ законодательства Российской Федерации о  нотариате  и   было совершено нотариусом в соответствии с предписаниями этой нормы. Нотариус не отказывала С. в совершении нотариального  действия  и  не   разглашала сведений о совершённом нотариальном действии. С. о поступлении   денежных сумм был извещён по адресу, известному нотариусу.
Обязанности нотариуса в связи с принятием денежных сумм  в   депозит определены ст. 327 ГК РФ, ст. 87, 88 Основ  законодательства   Российской Федерации о нотариате. В  соответствии  с  указанными  нормами   нотариус принимает в депозит денежные суммы,  извещает  кредитора,  передаёт   или возвращает из депозита денежные суммы и ценные бумаги.
Закон не возлагает непосредственно на нотариуса обязанность хранения денежных сумм на депозитном счёте в банке.
Действия нотариуса по принятию от  должника  денежных  средств   для кредитора С. в депозит нотариуса  в  банке  соответствовали   требованиям закона, в связи с чем оснований для возложения на нотариуса имущественной ответственности и удовлетворения иска С. у суда не имелось.
В соответствии со ст. 23 Основ законодательства Российской Федерации о нотариате денежные средства,  находящиеся  на  депозитных    счетах, не являются доходом нотариуса,  занимающегося  частной  практикой,   поэтому нотариус не обязан выплачивать денежные средства кредитору за счёт личных средств с последующим возмещением их в порядке регресса.
С учётом  изложенного  Судебная  коллегия  приняла  новое   решение, отказав  в  удовлетворении  иска  С.,  не  передавая  дело     для нового рассмотрения,  поскольку  судебными  инстанциями  допущена       ошибка в применении и толковании норм материального права.
Определение N 5-В12-3
5.  Ущерб,  причинённый   гражданину   в   результате     совершения противоречащего  законодательству  нотариального  действия,  в   размере, превышающем  лимит  ответственности  страховщика,  подлежит    возмещению нотариусом.
Нотариус обязан возместить такой ущерб независимо от того, причинён ли  он  лицу,  которое  непосредственно   обращалось   за     совершением нотариального действия, или иному лицу.
Л. обратилась в суд с  иском  к  нотариусу,  страховой    компании о возмещении ущерба в размере стоимости  квартиры,  произведённого  в   ней ремонта, госпошлины, расходов по составлению оценки, расходов на   оплату услуг представителя.
Дело неоднократно рассматривалось судами.
Решением районного суда  от  18  апреля  2011 г.,    оставленным без изменения  кассационным  определением  от  8  сентября       2011 г., иск удовлетворён частично.
Судебная коллегия по гражданским делам Верховного  Суда   Российской Федерации не нашла оснований для отмены состоявшихся  по  делу   судебных постановлений по доводам надзорной жалобы нотариуса, указав следующее.
Судом установлено,  что  по  договору  купли-продажи  Л.   приобрела квартиру  у  И.,  который  приобрёл  указанную  квартиру  по     договору купли-продажи  у  П. Право  собственности  П.   на   спорную   квартиру зарегистрировано на основании свидетельства о  праве  на  наследство  по закону, выданного нотариусом.
Решением районного суда от 21 мая 2008 г.,  вступившим  в   законную силу, удовлетворены иски К. в интересах Н., А. к Л., И., П. о   признании недействительными свидетельства о праве на наследство по закону  на   имя П.,  свидетельства  о  государственной  регистрации  права,     признании недействительными  договоров  купли-продажи  квартиры,  признании   права собственности  на  доли  квартиры,  истребовании  имущества  из    чужого незаконного владения. Решением суда из чужого  незаконного  владения   Л. квартира истребована в собственность Н. и А.
Указанным судебным  постановлением  установлено,  что  в   2000 году нотариусом открыто  наследственное  дело  к  имуществу  умершего   И.  по заявлению К. – законного представителя дочери наследодателя Н.,   имеющей право на обязательную долю,  и  по  заявлению  А.  –  наследника  И.  по завещанию.
Н. получила свидетельство о праве на наследство по  закону  на   1/3 доли спорной квартиры. А. за выдачей свидетельства не явилась,  так   как находилась в служебной командировке.
В  2004 году  в  нотариальную  контору  с  заявлением  о    принятии наследства по закону после смерти И. обратилась П., указав, что является его дочерью,  решение  суда  о  восстановлении  ей  срока  для   принятия наследства в нотариальную контору представлено не было, однако   нотариус не отказала П. в совершении нотариального действия.
В ходе рассмотрения дела по  иску  К.  в  интересах  Н.,  А.  судом установлено, что П. не являлась дочерью умершего И.
Удовлетворяя исковые требования Л. частично, суд первой инстанции, с которым согласился суд кассационной инстанции, исходя из   обстоятельств, установленных вступившим в законную силу решением суда  по   гражданскому делу, в котором принимали участие те же лица, пришёл к выводу о том, что Л.   в   результате   действий   нотариуса,   допустившей    нарушение законодательства при выдаче П. свидетельства о праве  на  наследство   по закону, причинён материальный ущерб в размере стоимости квартиры, которая на основании решения суда была истребована у Л.
Определяя конкретный размер ущерба, подлежащий взысканию  в   пользу Л., суд исходил из рыночной стоимости квартиры  на  момент   рассмотрения дела.
При этом суд, установив,  что  в  период  совершения   нотариального действия, послужившего основанием для обращения  Л.  в  суд,   действовал договор  страхования  ответственности,  заключённый   между     страховой компанией и нотариусом, взыскал сумму, составляющую 25 000  руб.   (лимит страхования ответственности), со страховщика, а ущерб,  размер   которого превысил лимит ответственности страховщика, непосредственно с нотариуса.
Судебная коллегия по гражданским делам Верховного  Суда   Российской Федерации признала, что выводы суда являются правильными, основанными на законе, а доводы жалобы сводятся к иному толкованию  норм   материального права.
Согласно  ч. 1  ст. 17   Основ   законодательства   о     нотариате, утверждённых Верховным Советом Российской Федерации 11  февраля   1993 г. N 4462-I, в редакции,  действовавшей  на  момент  возникновения   спорных отношений,  нотариус,   занимающийся   частной   практикой,     умышленно разгласивший сведения о совершённом нотариальном действии или совершивший нотариальное  действие,  противоречащее   законодательству     Российской Федерации, обязан по решению суда возместить причинённый вследствие этого ущерб. В других случаях ущерб возмещается нотариусом, если он  не   может быть возмещён в ином порядке.
В  силу  ст. 18  Основ  законодательства  о  нотариате     нотариус, занимающийся частной практикой,  обязан  заключить  договор   страхования своей деятельности. Нотариус не вправе выполнять  свои  обязанности   без заключения договора страхования. Страховая сумма  не  может  быть   менее 100-кратного установленного законом размера минимальной месячной   оплаты труда.
В соответствии со ст. 1072 ГК РФ юридическое  лицо  или   гражданин, застраховавшие  свою  ответственность  в  порядке       добровольного или обязательного страхования в пользу потерпевшего (ст. 931, п. 1 ст. 935), в случае,  когда  страховое  возмещение  недостаточно  для  того,  чтобы полностью возместить причинённый вред, возмещают разницу между страховым возмещением и фактическим размером ущерба.
Из смысла  указанных  правовых  норм  в  их  системной   взаимосвязи следует, что  в  том  случае,  когда  лицу  причинён  ущерб   совершением нотариусом  нотариального  действия,  противоречащего    законодательству Российской Федерации, и при этом умысел в его действиях отсутствовал,   и такой ущерб не может быть возмещён в ином порядке, страховой компанией, в которой застрахована  деятельность  нотариуса,  в  частности,  в   случае недостаточности страхового возмещения,  нотариус  возмещает  этому   лицу ущерб, составляющий разницу между страховым  возмещением  и   фактическим размером  причинённого  им  ущерба.  При  этом  наступление   обязанности нотариуса возместить причинённый им ущерб закон  не  обусловливает   тем, причинён ли такой ущерб  лицу,  которое  непосредственно    обращалось за совершением нотариального действия, или иному лицу.
В связи с этим суд правомерно отклонил доводы ответчиков о том, что нотариусом  не  совершались  нотариальные   действия,     непосредственно повлёкшие причинение вреда истцу, а ссылки в жалобе на то, что ущерб   Л. нотариусом причинён неумышленно, не могут повлечь отмены состоявшихся по делу судебных постановлений в кассационном порядке.
В соответствии с п. 1 ст. 1064 ГК РФ вред, причинённый личности или имуществу гражданина, а также вред, причинённый  имуществу   юридического лица, подлежит возмещению в полном объёме лицом, причинившим вред.
Согласно п. 1 ст. 15 ГК РФ лицо,  право  которого  нарушено,   может требовать полного возмещения причинённых ему убытков, если  законом   или договором не предусмотрено возмещение убытков в меньшем размере.
При этом под убытками понимаются расходы, которые лицо,  чьё   право нарушено, произвело  или  должно  будет  произвести  для   восстановления нарушенного права, утрата или повреждение его имущества (реальный ущерб), а также неполученные доходы, которые это лицо получило  бы  при   обычных условиях гражданского оборота,  если  бы  его  право  не  было   нарушено (упущенная выгода) (п. 2 ст. 15 ГК РФ).
По смыслу указанных норм,  для  возложения  на  лицо   имущественной ответственности  за  причинённый  вред  необходимо  установление   фактов наступления вреда, его размера, противоправности  поведения   причинителя вреда,  его  вины  (в  форме  умысла  или  неосторожности),   а   также причинно-следственной  связи  между  действиями  причинителя      вреда и наступившими неблагоприятными последствиями.
Поскольку судом установлено, что в результате неправомерных действий нотариуса, выдавшей второе свидетельство о  праве  на  наследство   после смерти И., Л. в связи с признанием этого свидетельства   недействительным утратила квартиру, приобретённую ею по договору купли-продажи, постольку суд пришёл к правильному выводу о том, что  причинённый  истцу    ущерб в размере,  превышающем  лимит  ответственности   страховщика,     подлежит взысканию непосредственно с нотариуса.
Вывод суда о возмещении ущерба в размере рыночной стоимости квартиры на момент рассмотрения дела, т.е. на момент  восстановления   нарушенного права, сделан судом с учётом п. 2 ст. 15 ГК РФ, а довод жалобы о том, что суд вышел за пределы размера фактического  ущерба,  который,  по   мнению заявителя, необходимо определять исходя из суммы сделки, не  основан   на законе, который подлежал применению к возникшим отношениям.
При таких обстоятельствах Судебная коллегия  по  гражданским   делам Верховного Суда Российской Федерации оставила жалобу без удовлетворения.
Определение N 5-КГ12-4
Споры, возникающие из правоотношений по страхованию имущества
6. Условия договора имущественного  страхования,  ставящие   выплату страхового возмещения в зависимость от действий страхователя, несмотря на факт наступления страхового случая, ничтожны.
К. обратился в  суд  с  иском  к  страховой  компании  о   взыскании страхового возмещения, расходов на оплату услуг представителя,   расходов на оплату услуг нотариуса, указав, что между ним и  ответчиком   заключён договор добровольного страхования транспортного средства по риску   КАСКО (хищение, ущерб). Впоследствии принадлежащий истцу автомобиль был   тайно похищен. По  факту  хищения  автомобиля  возбуждено  уголовное    дело по признакам преступления, предусмотренного п. “в” ч. 3 ст. 158 УК РФ. Истец обратился к ответчику с заявлением о  страховом  случае,  но   страховщик уведомил К. об отказе в выплате страхового возмещения, сославшись на пп. 3.4 и 3.4.11 Правил страхования средств наземного  транспорта   страховой компании (далее  –  Правила),  поскольку  в  момент  хищения   автомобиля свидетельство о регистрации транспортного средства находилось  в   машине К., что подтверждалось его объяснениями, и данное  событие  не   является страховым случаем.
Представитель ответчика в судебном заседании пояснил,  что   хищение автомобиля вместе с находящимися (оставленными) в  нём   регистрационными документами не является страховым случаем.
Решением районного суда,  с  которым  согласился  суд   кассационной инстанции, в удовлетворении исковых требований К. отказано.
Разрешая  спор,  суд  первой  инстанции   пришёл   к     выводу   об обоснованности отказа страховщика в выплате  К.  страхового   возмещения, указав, что в соответствии с условиями договора страхования ответчик   не принимал на себя риск ответственности по  возмещению  ущерба  при   краже транспортного средства с оставленным в нём свидетельством о   регистрации транспортного средства.
Судебная коллегия по гражданским делам Верховного  Суда   Российской Федерации по надзорной жалобе К. отменила состоявшиеся по делу   судебные постановления,  направив  дело  на  новое  рассмотрение  в  суд  первой инстанции, по следующим основаниям.
Согласно п. 1 ст. 929 ГК РФ по договору имущественного   страхования одна сторона (страховщик) обязуется  за  обусловленную  договором   плату (страховую премию) при наступлении предусмотренного в  договоре   события (страхового случая) возместить другой стороне (страхователю)  или   иному лицу,  в  пользу  которого  заключён   договор     (выгодоприобретателю), причинённые вследствие этого события убытки в  застрахованном   имуществе либо убытки в  связи  с  иными  имущественными  интересами   страхователя (выплатить страховое возмещение) в пределах определённой договором суммы (страховой суммы).
Пункт 2 ст. 9 Закона Российской  Федерации  от  27  ноября   1992 г. N 4015-I  “Об  организации  страхового  дела  в  Российской    Федерации” определяет  страховой  риск  как  предполагаемое  событие,  на   случай наступления которого проводится страхование, а страховой  случай  –   как совершившееся событие, предусмотренное договором страхования или законом, с наступлением которого  возникает  обязанность  страховщика   произвести страховую выплату страхователю либо иным лицам.
Событие,  рассматриваемое  в  качестве  страхового  риска,    должно обладать признаками вероятности и случайности его наступления (п. 1 ст. 9 Закона “Об организации страхового дела в Российской Федерации”).
Таким образом,  по  смыслу  указанной  нормы,  событие,  на   случай которого   осуществляется   рисковое   страхование,       обусловливается вероятностью и случайностью  наступления,  а  также  независимостью  его наступления от воли участников страхового  правоотношения   (страховщика, страхователя, выгодоприобретателя).
Статья 942 ГК РФ к числу существенных условий договора   страхования относит условия о характере  события,  на  случай  наступления   которого осуществляется страхование (страхового случая).
Описание  характера  события,  на  случай   наступления     которого производится страхование, должно  обеспечивать  возможность   доказывания факта его наступления.
Наступление  страхового  случая  состоит  в  причинении      вреда в результате возникшей опасности, от которой производится страхование.
Таким  образом,  согласовывая  в  договоре  страхования     характер страхового случая, следует исходить из того, что составляющими страхового случая являются факт возникновения опасности,  от  которой   производится страхование, факт причинения вреда и причинно-следственная  связь   между ними.
Иными словами, опасность,  от  которой  производилось   страхование, должна являться непосредственной причиной вреда.
Факт хищения застрахованного транспортного средства, принадлежащего К., причинивший ему материальный ущерб в крупном размере,  установлен   в постановлении о возбуждении уголовного дела.
Тем самым было установлено,  что  непосредственной  причиной   вреда послужило именно хищение, т.е. та опасность,  от  которой   производилось страхование.
Согласно  п. 3.1  Правил,  являющихся   приложением   к     договору страхования, заключённому между  страховщиком  и  К.,  страховым   риском является  предполагаемое  событие,  на  случай   наступления     которого производится страхование.
На основании Правил может  быть  застрахован  риск  “хищение”,  под которым понимается хищение, а также угон  застрахованного   транспортного средства (пп. 3.2, 3.2.2 Правил).
В силу п. 3.3 Правил страховым случаем является свершившееся событие из  числа  перечисленных  в  п. 3.2   указанных   Правил     страхования, предусмотренное договором (полисом) страхования и повлёкшее   обязанность страховщика выплатить страховое возмещение.
Таким образом, поскольку Правилами не установлено иное, под хищением имущества следует понимать  действия  физических  лиц,    направленные на изъятие и (или) обращение чужого имущества в пользу этого лица или других лиц, причинившее ущерб собственнику или иному владельцу этого имущества.
Между тем согласно п. 3.4.11 Правил не является  страховым   случаем хищение застрахованного транспортного  средства  вместе  с   находящимися (оставленными) в  нём  регистрационными  документами    (свидетельством о регистрации  транспортного  средства  и/или   паспортом     транспортного средства),  и/или  ключами  от  замка  зажигания,  и/или    дверей, и/или механических противоугонных средств и (или) брелоков, и/или карточек   от электронных   противоугонных   средств,   а   равно   если   указанные регистрационные документы, и/или ключи, и/или  брелоки,  и/или   карточки были оставлены страхователем, выгодоприобретателем или иным допущенным к управлению застрахованным транспортным средством лицом в  доступном   для третьих лиц месте.
Таким образом, указанные Правила предусматривают возможность отказа в признании наступившей опасности страховым случаем, обусловливая   такой отказ  определёнными  действиями  страхователя  как  стороны   страхового правоотношения, несмотря на факт  возникновения  опасности,  от   которой производилось   страхование,   причинение   вреда          страхователю и причинно-следственную связь между ними.
Тем самым страховая компания, являясь  профессиональным   участником рынка  страхования  и  экономически  более  сильной  стороной    договора страхования, фактически уменьшает свой обычный предпринимательский риск, связанный с выплатой страхового  возмещения,  ставя  выплату   страхового возмещения в зависимость от действий страхователя, выгодоприобретателя, а не от факта наступления страхового случая как  объективно   произошедшего события.
Между тем в силу п. 1 ст. 422 ГК РФ договор должен   соответствовать обязательным для сторон правилам, установленным законом и иными правовыми актами (императивным нормам), действующими в момент его заключения.
Правила  страхования   являются   неотъемлемой   частью     договора страхования (п. 1 ст. 943 ГК РФ), поэтому не должны содержать положения, противоречащие  гражданскому  законодательству  и  ухудшающие   положение страхователя по сравнению с установленными законом.
Это судами первой и кассационной инстанций во внимание  принято   не было, несмотря на  то,  что  истец  ссылался  на  ничтожность   положения договора  страхования,  позволяющего  отказать  в  выплате     страхового возмещения по такому основанию, как оставление страхователем в похищенном транспортном средстве регистрационных документов.
Судебные инстанции ошибочно не  учли,  что  те  или  иные   действия стороны страхового правоотношения, в частности страхователя, могут иметь юридическое значение только для определения имущественных последствий их совершения. Такие действия, как умысел страхователя, выгодоприобретателя, а в  случаях,  предусмотренных  законом,  их  грубая    неосторожность, в результате которых наступил страховой случай, могут вести к освобождению страховщика от выплаты страхового возмещения (ст. 963 ГК РФ), но не могут служить основанием к отказу в признании произошедшего события   страховым случаем.
В связи с этим вывод суда о том, что Правила не противоречат ст. 963 ГК  РФ,  основан  на  неправильном  толковании   и       применении нормы материального закона.
Определение N 5-В12-24
Практика применения законодательства о праве собственности
7. Устройство асфальтового покрытия дороги за счёт  личных   средств членов товарищества само по себе не влечёт  возникновения  у  них   права собственности на дорогу как объект недвижимости, расположенный на землях общего пользования, являющихся собственностью товарищества.
Группа граждан обратилась в суд с иском к М.,  товариществу   личных подсобных хозяйств (ТЛПХ) о признании права общей долевой   собственности на  объект  недвижимости  –  дорогу,  указав,  что   являются   членами товарищества, построили без участия остальных членов товарищества за счёт личных средств дорогу с асфальтобетонным покрытием, в связи с чем у   них возникло на неё право общей долевой  собственности.  Просили   определить доли в праве  общей  долевой  собственности  на  дорогу   пропорционально размеру вклада каждого в строительство дороги.
М. с исковыми требованиями согласился, просил признать за ним право собственности на долю в праве общей долевой собственности на дорогу.
Решением  суда  первой  инстанции,   оставленным   без     изменения кассационным определением, исковые требования удовлетворены.
Судебная коллегия по гражданским делам Верховного  Суда   Российской Федерации, рассмотрев надзорные жалобы ТЛПХ, Т.  (член  ТЛПХ),   отменила состоявшиеся  судебные  постановления,  а  дело  направила       на новое рассмотрение в суд первой инстанции.
Судом  установлено,  что  в  соответствии  со       свидетельством о государственной регистрации права на основании распоряжения главы района ТЛПХ на праве собственности принадлежит земельный участок.
Между одним из истцов и строительной организацией заключён   договор подряда,  по  условиям  которого  последняя  выполнила  по     заказу Н., действующего от имени остальных истцов, устройство асфальтового покрытия дороги.
Согласно техническому  паспорту,  выданному  позднее  БТИ,  в  ТЛПХ имеется дорога с асфальтобетонным покрытием.
В силу ст. 128 ГК РФ к объектам гражданских  прав  относятся   вещи, включая деньги и ценные бумаги, иное имущество, в том числе имущественные права;  работы  и  услуги;   охраняемые   результаты     интеллектуальной деятельности   и   приравненные   к   ним   средства     индивидуализации (интеллектуальная собственность); нематериальные блага.
Согласно  п. 1  ст. 130  ГК  РФ  к  недвижимым  вещам    (недвижимое имущество, недвижимость) относятся земельные участки, участки недр и всё, что прочно связано с землей, то есть объекты,  перемещение  которых   без несоразмерного ущерба их назначению  невозможно,  в  том  числе   здания, сооружения, объекты незавершённого строительства.
В соответствии с п. 1 ст. 218 ГК РФ право  собственности  на   новую вещь, изготовленную или созданную лицом для себя с соблюдением закона   и иных правовых актов, приобретается этим лицом.
Из содержания указанных норм следует, что для  признания   имущества недвижимым необходимо подтверждение того, что такой  объект   гражданских прав создан именно как недвижимость  в  установленном  законом  и   иными правовыми актами порядке.
Соответственно,  право  собственности,  в  том  числе  право  общей собственности на сооружение  –  дорогу  как  на  самостоятельный   объект гражданских прав, может возникнуть в том случае, если она создана именно как объект недвижимости в установленном порядке,  индивидуализирована   в качестве объекта недвижимости.
Это судебными инстанциями учтено не было. Обстоятельства того,   был ли построен истцами объект недвижимости, т.е. была ли построена дорога с соблюдением соответствующих норм и правил  или  же  дорога   представляет собой элемент благоустройства и предназначена для обеспечения в пределах территории товарищества потребностей  его  членов  в  проходе,   проезде, предметом исследования и оценки суда не являлись.
Между тем Т. в надзорной жалобе указывала на то, что на   территории ТЛПХ уже существовала дорога, строительство  которой  было   осуществлено ранее, истцами же было осуществлено лишь покрытие её  новым   асфальтовым полотном.
При этом из договора подряда, положенного судом в обоснование вывода о том, что истцами осуществлено строительство дороги, также следует, что подрядчик принял обязательство выполнить  лишь  устройство   асфальтового покрытия  дороги.  Доказательств   наличия   обязательства     подрядчика осуществить строительство дороги как объекта недвижимости не имеется.
При таких обстоятельствах покрытие асфальтового полотна  дороги   за счёт личных средств истцов само по себе не влечёт  возникновения  у   них права собственности на дорогу как объект недвижимости, расположенный   на землях  общего  пользования,  являющихся  собственностью  ТЛПХ;   наличие технического паспорта на  сооружение  “дорога  и  трасса    водопровода с водонапорной станцией”,  на  который  ссылается  суд,  также  не   влечёт возникновения на сооружение права  собственности  конкретных   физических лиц.
Кроме того, в соответствии со ст. 1 Федерального закона от 15 апреля 1998 г. N 66-ФЗ “О садоводческих, огороднических и дачных некоммерческих объединениях граждан” (далее  –  Федеральный  закон  N 66-ФЗ)   имущество общего  пользования  –  имущество  (в  том  числе  земельные    участки), предназначенное для обеспечения в  пределах  территории   садоводческого, огороднического или  дачного  некоммерческого  объединения   потребностей членов  такого  некоммерческого   объединения   в   проходе,   проезде, водоснабжении   и   водоотведении,   электроснабжении,     газоснабжении, теплоснабжении, охране, организации отдыха и иных потребностей   (дороги, водонапорные  башни,  общие  ворота  и  заборы,  котельные,     детские и спортивные  площадки,  площадки  для  сбора   мусора,     противопожарные сооружения и тому подобное).
Согласно  п. 4  ст. 14  указанного  Федерального  закона   земельные участки, относящиеся к  имуществу  общего  пользования,   предоставляются садоводческому, огородническому или дачному некоммерческому   объединению как юридическому лицу в собственность.
Принятие решений о формировании и об использовании имущества такого объединения, о создании и  развитии  объектов  инфраструктуры,  а   также установление размеров целевых фондов и соответствующих  взносов  в   силу подп. 10  п.  1  ст. 21  Федерального   закона   N 66-ФЗ     отнесено   к исключительной  компетенции  общего  собрания  членов     садоводческого, огороднического  и  дачного   некоммерческого   объединения     (собрания уполномоченных).
Таким образом, вопрос об  использовании  имущества   садоводческого, огороднического и дачного некоммерческого объединения (имущества   общего пользования), в том числе использовании земельного участка, находящегося в его собственности,  должен  решаться  общим  собранием  членов   такого объединения.
Однако обстоятельства, связанные с тем,  принималось  ли   собранием ТЛПХ решение об использовании общего имущества товарищества – земельного участка, находящегося в собственности ТЛПХ, для строительства дороги как самостоятельного объекта недвижимости или о  передаче  этого   земельного участка в собственность истцов, судом также не исследованы.
Тем самым судом были нарушены положения ч. 1 ст. 195, ч. 1 ст. 196, ч. 4 ст. 198 ГПК РФ.
Ссылки суда кассационной инстанции на то, что решение  суда   первой инстанции не влечёт для Т. – члена ТЛПХ каких-либо правовых последствий, а также на то,  что  она  в  рамках  другого  дела  вправе   представлять доказательства в обоснование своих прав  на  этот  объект   недвижимости, ошибочны и не основаны на законе.
Судебные инстанции, ограничившись лишь формальным указанием на   то, что асфальтобетонная дорога построена за  счёт  личных  средств   истцов, которые пришли к добровольному соглашению об определении идеальных долей в  общем  имуществе,  не  исследовали  по  существу  иные     фактические обстоятельства дела и не  обеспечили  право  лиц,  чьи  права   затронуты решением, на  эффективную  судебную  защиту,  закреплённое  ч. 1   ст. 46 Конституции Российской Федерации.

Вопросы исполнительного производства
15.  По  делам  об  изменении  способа  исполнения      решения суда предусмотрена альтернативная подсудность по выбору заявителя.
Замена обращения взыскания на денежные средства должника в   порядке исполнения не означает изменения предмета  иска,  а  представляет   собой изменение способа исполнения решения.
С., истец по делу, обратилась  в  суд  с  заявлением  об   изменении способа исполнения судебного решения.
Решением суда администрация муниципального образования (далее – МО), ответчик по делу, обязана  предоставить  в  собственность  С.   земельный участок.
По условиям мирового соглашения, утверждённого определением краевого суда, администрация МО передаёт в собственность С. определённый земельный участок. В случае нарушения мирового соглашения С.  оставляет  за   собой право  требования  возмещения   рыночной   стоимости     предоставляемого земельного участка, а администрация МО принимает на себя обязательство по такому возмещению либо по предоставлению нового равноценного   земельного участка.
Поскольку  условия  мирового  соглашения  по       предоставлению С. земельного участка администрацией МО выполнены не были, С. обратилась   в районный суд с заявлением  об  изменении  способа  исполнения   судебного решения – взыскании с ответчика рыночной стоимости земельного участка.
Определением  районного  суда  заявление   С.       удовлетворено, с администрации МО взыскана рыночная стоимость земельного участка.
Кассационным  определением  краевого  суда  указанное    определение районного суда отменено, дело передано на новое рассмотрение в суд первой инстанции.
В надзорной жалобе С. ставился вопрос об отмене определения краевого суда и оставлении в силе определения районного суда.
Судебная коллегия по гражданским делам Верховного  Суда   Российской Федерации удовлетворила жалобу по следующим основаниям.
Отменяя  определение  суда  первой  инстанции,  суд     кассационной инстанции, руководствуясь ст. 203, 434 ГПК  РФ,  исходил  из  того,  что заявление С. об изменении  способа  исполнения  судебного   постановления подсудно краевому суду, поскольку именно этой  судебной  инстанцией   был разрешён  вопрос  об  утверждении  мирового  соглашения        между С. и администрацией МО.
Между тем в соответствии с ч. 1 ст. 203 ГПК РФ  суд,   рассмотревший дело,   по   заявлениям   лиц,   участвующих   в          деле, судебного пристава-исполнителя либо исходя из имущественного положения сторон   или других обстоятельств вправе отсрочить или рассрочить исполнение   решения суда, изменить способ и порядок его исполнения.
В силу ст. 434  ГПК  РФ  при  наличии  обстоятельств,   затрудняющих исполнение  судебного  постановления  или  постановлений  иных   органов, взыскатель, должник, судебный пристав-исполнитель вправе поставить перед судом, рассмотревшим дело, или перед судом по месту исполнения судебного постановления вопрос об отсрочке или о рассрочке исполнения, об изменении способа и порядка исполнения, а также об индексации присуждённых денежных сумм.   Такие   заявление    сторон    и          представление судебного пристава-исполнителя рассматриваются в порядке, предусмотренном ст. 203 и 208 Кодекса.
Из буквального толкования ст. 434 ГПК РФ следует,  что  для   данной категории  дел  предусмотрена  альтернативная  подсудность  по     выбору заявителя. Заявитель вправе обратиться с заявлением об изменении порядка и способа исполнения судебного решения в суд, вынесший решение, или в суд по месту его исполнения.
Как установил суд  первой  инстанции,  с  заявлением  об   изменении способа исполнения судебного постановления С. обратилась  с   соблюдением требований ст. 434 ГПК РФ в районный суд по  месту  исполнения   мирового соглашения, о чём  свидетельствует  исполнительный  лист  на   исполнение мирового соглашения, выданный районным судом. Поэтому у суда кассационной инстанции не было законных оснований для отмены определения суда   первой инстанции, в частности по основаниям  нарушения  районным  судом   правил подсудности данного дела.
Кроме  того,  отменяя  определение  суда  первой      инстанции, суд кассационной инстанции исходил из того, что, изменяя  способ   исполнения определения, которым было утверждено мировое  соглашение,  районный   суд фактически изменил предмет и основания заявленных при  обращении  в   суд исковых требований С., что, как указала судебная коллегия краевого суда, является незаконным.
Между тем в силу ст. 9 ГК РФ граждане и юридические лица по   своему усмотрению осуществляют принадлежащие им гражданские права.
Право С. требовать взыскания с администрации МО рыночной   стоимости земельного   участка   взамен   непереданного   земельного    участка, предоставленного ей по условиям  мирового  соглашения,  не   противоречит принципу свободы участников правоотношений в выборе порядка и способа их разрешения. Кроме того, взыскание рыночной стоимости земельного участка в случае его непредоставления предусмотрено условиями мирового соглашения, заключённого между С. и администрацией МО.
При таких обстоятельствах замена обращения  взыскания  на   денежные средства должника в порядке исполнения не  означает  изменения   предмета иска, а  представляет  собой  изменение  способа  и  порядка   исполнения решения, а поэтому у судебной коллегии краевого суда не имелось оснований для отмены определения суда первой инстанции.
Судебная практика по административным делам
1. Признание гражданства Российской Федерации по рождению родителей является  основанием  признания  гражданства  Российской     Федерации по рождению и их ребёнка независимо от места  его  рождения  на   территории бывшего СССР, если только он не утратил это гражданство по   собственному свободному волеизъявлению.
Х.М.  обратилась  в  суд  с  заявлением  об  оспаривании    действий Управления Федеральной миграционной службы России по Мурманской   области (далее – УФМС) и об отмене решения УФМС от 4 марта 2010 г.
Решением Апатитского городского суда Мурманской области, оставленным без  изменения  определением  судебной  коллегии  по  гражданским  делам Мурманского областного суда, в удовлетворении заявления Х.М. отказано.
Определением судьи Мурманского областного суда в передаче надзорной жалобы  Х.М.  для  рассмотрения  в  судебном  заседании  суда   надзорной инстанции отказано.
Проверив материалы дела по надзорной жалобе Х.М., Судебная коллегия по  административным  делам  Верховного   Суда   Российской     Федерации установила, что Х.М., 19 июня 1984 года рождения, родилась на территории Союза Советских Социалистических Республик (ныне  территория   Республики Украина), в 1993 году в несовершеннолетнем возрасте прибыла на постоянное жительство  в  Российскую  Федерацию,  с  1993   по   1994   год   была зарегистрирована по месту пребывания, а с 1994 по 1997 год  –  по   месту жительства в  Мурманской  области.  Находясь  на  территории   Мурманской области, заявитель окончила среднюю школу, в настоящее время осуществляет трудовую деятельность. В связи с достижением 14-летнего возраста в апреле 2000 года Х. М. на основании свидетельства о рождении был выдан   паспорт гражданина Российской Федерации.
В марте 2010 года старшим инспектором УФМС  проведена  проверка   по факту принадлежности Х.М. к  гражданству  Российской  Федерации,    по её результатам 4 марта 2010 г. вынесено решение, из которого  следует,   что Х.М. гражданином Российской Федерации не  является,  паспорт   гражданина Российской Федерации выдан ей необоснованно.
Отказывая в удовлетворении заявления, суды исходили  из  того,   что Х.М. не приобрела гражданства Российской Федерации, поскольку родилась не на территории Российской Федерации, её  мать  Х.Л.  на  момент   рождения ребёнка была гражданкой СССР, но на территории Российской  Федерации   не проживала, отец является гражданином Украины.
Судебная коллегия с данными выводами не  согласилась  по   следующим основаниям.
Согласно ч. 2 ст. 15  Закона  Российской  Федерации  от  28   ноября 1991 г. N 1948-I “О гражданстве Российской  Федерации”  (далее  –   Закон Российской Федерации от 28 ноября 1991 г. N 1948-I), действовавшего до 1 июля 2002 г., при различном гражданстве родителей, один  из  которых   на момент рождения ребёнка состоит в гражданстве  Российской  Федерации,  а другой имеет иное гражданство, вопрос о гражданстве ребёнка независимо от места его рождения определяется письменным соглашением родителей.
В силу ст. 25 Закона Российской  Федерации  от  28  ноября   1991 г. N 1948-I гражданство детей в возрасте  до  14  лет  следует   гражданству родителей, гражданство детей в возрасте от 14 до 18 лет  изменяется   при наличии их согласия.
Согласно ст. 5 Федерального закона от 31  мая  2002 г.  N 62-ФЗ  “О гражданстве Российской Федерации” (далее – Федеральный закон от  31   мая 2002 г. N 62-ФЗ), вступившего  в  силу  с  1  июля  2002 г.,   гражданами Российской  Федерации  являются  лица,  имеющие  гражданство   Российской Федерации на день вступления в силу настоящего Федерального закона.
Как следует из представленных материалов,  мать  Х.М.  –    Х.Л., 29 декабря 1958 года рождения, уроженка  Мурманской  области,  в   1999 году обратилась в уполномоченный орган с заявлением о приобретении  ею  и   её несовершеннолетними  детьми,  включая  и  Х.М.,  гражданства   Российской Федерации.
Решением Апатитского ГОВД Мурманской области от 5 июня 2000 г. Х.Л. признана гражданкой Российской Федерации по рождению, на основании   ч. 2 ст. 13 Закона Российской Федерации от 28 ноября 1991 г. N 1948-I.
Отец Х.М. –  Х.А.  проживает  на  территории  Украины,   гражданином Российской Федерации не является. Как следует из заявления от 11 августа 1998 г., Х.А. выразил своё согласие на принятие  гражданства   Российской Федерации его несовершеннолетними детьми, в том числе и Х.М.
Таким образом, Х.М. на момент признания её матери  Х.Л.   гражданкой Российской Федерации дала  своё  согласие  на  приобретение   гражданства Российской Федерации,  поскольку  была  включена  в  заявление    Х.Л. на приобретение гражданства и имелось согласие её отца Х.А. на приобретение гражданства его дочери, и в соответствии  с  положениями  ст. 25   Закона Российской Федерации от 28  ноября  1991 г.  N 1948-I  могла   приобрести гражданство  Российской  Федерации.  Законных  оснований  для    отказа в признании Х.М. гражданкой Российской Федерации не установлено.
Кроме того, в соответствии с правовой позицией Конституционного Суда Российской Федерации, отражённой в постановлении от 16 мая 1996 г. N 12-П и определении от 21 апреля 2005 г. N 118-О, согласно которой государство гарантирует всем равенство в правах и свободах, в том числе независимо от места жительства (ч. 1 и 2  ст. 19  Конституции  Российской   Федерации), гражданство  Российской  Федерации  приобретается  и       прекращается в соответствии с федеральным законом, является единым и равным   независимо от оснований приобретения.
Признание гражданства Российской Федерации  по  рождению   родителей является  основанием  признания  гражданства  Российской     Федерации по рождению и их ребёнка независимо от места  его  рождения  на   территории бывшего СССР, если только он не утратил это гражданство по   собственному свободному волеизъявлению.
Однако  судами   при   рассмотрении   дела   указанные   положения законодательства  учтены  не  были,  доводы  Х.М.  о      приобретении ею гражданства  Российской  Федерации  в  связи  с  признанием    гражданкой Российской Федерации её матери надлежащим образом  не  проверены.   Кроме того, не установлено, имелась  ли  вина  Х.М.  в  нарушении    закона при получении  паспорта  гражданина  Российской  Федерации,  которая    могла заключаться в представлении заявителем подложных документов или заведомо ложных сведений, а также имеются ли предусмотренные ст. 22   Федерального закона от 31 мая 2002 г. N 62-ФЗ “О  гражданстве  Российской   Федерации” основания  для  отмены  решения  по  вопросам  гражданства     Российской Федерации.
На основании изложенного Судебная коллегия по административным делам Верховного  Суда  Российской  Федерации  отменила  решение    Апатитского городского суда Мурманской области и определение  судебной  коллегии   по гражданским делам Мурманского областного суда и направила дело на   новое рассмотрение в суд первой инстанции.
Определение N 34-В11-6
2. Суд не вправе, ссылаясь на ч. 3 ст. 247  ГПК  РФ,  оставить   без движения заявление об оспаривании решения, действий (бездействия) органа государственной власти,  органа  местного  самоуправления,   должностного лица, государственного или муниципального служащего при отсутствии в нём требований искового характера.
З.  обратился  в  суд  с  заявлением   об   оспаривании   действий (бездействия) администрации Уссурийского городского  округа   Приморского края.
Определением судьи Уссурийского городского суда  Приморского   края, оставленным без изменения определением судебной коллегии по   гражданским делам Приморского краевого суда, заявление З.  оставлено  без   движения, предоставлен срок для оформления искового заявления.
Проверив материалы дела по надзорной жалобе З., Судебная коллегия по административным  делам  Верховного  Суда  Российской  Федерации    сочла необходимым отменить обжалуемые судебные акты.
Оставляя заявление З. без движения на основании ч. 3 ст. 247 ГПК РФ, судья исходил из того, что в конкретном случае  имеется  спор  о   праве, поскольку заявитель просил обязать орган местного самоуправления провести капитальный ремонт жилого дома. В связи с  этим  З.  надлежало   оформить исковое заявление.
Однако из материалов дела видно, что, обращаясь в суд, З. оспаривал действия  (бездействие)  администрации  Уссурийского  городского   округа Приморского  края,  выразившиеся  в  неисполнении  постановления    главы МО г. Уссурийск и Уссурийский район, которым предписано устранить грубые нарушения строительных норм  и  правил  противопожарной    безопасности в указанном жилом доме, возвести печь на месте  существующего   фундамента, восстановить межквартирную перегородку между кухнями согласно   проектной документации.
Каких-либо требований искового характера З. не предъявлялось.
При таких обстоятельствах заявление подлежало рассмотрению в порядке гл. 25 Гражданского процессуального кодекса РФ.
Определение N 56-В12-3
3. При определении даты истечения срока административного наказания суду следует учитывать данные о его фактическом исполнении.
С.  обратился  в  суд  с  заявлением,  в  котором  просил   признать незаконным отказ ОГИБДД  УВД  по  Сургутскому  району   Ханты-Мансийского автономного округа –  Югры  (далее  –  ОГИБДД)  в  выдаче   водительского удостоверения в  связи  с  окончанием  срока  лишения  права   управления транспортными средствами, а также обязать устранить допущенное нарушение.
Решением Сургутского районного суда  Ханты-Мансийского   автономного округа – Югры, оставленным без изменения определением судебной   коллегии по  гражданским  делам  суда  Ханты-Мансийского  автономного    округа, в удовлетворении заявления С. отказано.
Проверив материалы дела по  надзорной  жалобе  С.,  обсудив   доводы заявителя, Судебная коллегия по административным делам  Верховного   Суда Российской Федерации сочла необходимым отменить обжалуемые судебные акты.
Из дела видно, что  постановлением  мирового  судьи  от  6   октября 2005 г.   С.   признан   виновным   в   совершении      административного правонарушения, предусмотренного ч. 1 ст. 12.8  КоАП  РФ,  и   подвергнут административному наказанию в виде лишения права управления транспортными средствами сроком на один год и шесть месяцев.
Постановлением мирового судьи  от  24  ноября  2005 г.  С.   признан виновным в совершении административного правонарушения, предусмотренного ч. 1 ст. 12.8 КоАП РФ, и подвергнут административному наказанию  в   виде лишения права управления транспортными средствами сроком на два года.
Постановлением мирового судьи  от  29  ноября  2007 г.  С.   признан виновным в совершении административного правонарушения, предусмотренного ст. 12.8 КоАП РФ, и подвергнут административному наказанию в виде лишения права управления транспортными средствами сроком на два года.
В 2010 году С.  обратился  в  суд  с  жалобами  на    указанные выше постановления мирового судьи.
Решениями Сургутского районного суда Ханты-Мансийского   автономного округа – Югры от 15 февраля 2010 г. и решением того же суда от  9   марта 2010 г. жалобы С. оставлены без удовлетворения, а постановления мирового судьи от 6 октября 2005 г., от 24 ноября 2005 г. и от 29 ноября 2007 г. – без изменения.
28 апреля 2011 г. С. обратился в ОГИБДД УВД по  Сургутскому   району Ханты-Мансийского автономного  округа  –  Югры  с  заявлением  о   выдаче водительского удостоверения в связи с  окончанием  срока  лишения   права управления транспортными средствами, в чём ему было отказано со   ссылкой на то, что течение срока лишения названного права  началось  15   февраля 2010 г. и оканчивается в 2015 году.
Данный отказ в выдаче водительского удостоверения С. просил признать незаконным.
Отказывая в удовлетворении заявления,  суд  исходил  из  того,  что постановления мирового судьи от 6 октября 2005 г., от 24 ноября 2005 г. и от 29 ноября 2007 г. вступили в законную силу немедленно после вынесения 15  февраля  2010 г.  и  9  марта  2010 г.  Сургутским     районным судом Ханты-Мансийского автономного округа – Югры решений  по  жалобам    С., в связи с чем административные наказания подлежат исполнению соответственно с 15 февраля 2010 г. и с 9 марта 2010 г.
Судебная  коллегия  по  административным  делам  Верховного   Суда Российской Федерации с такими выводами суда не согласилась.
Согласно ст. 32.6 КоАП РФ  (в  редакции,  действовавшей  на   момент возникновения спорных правоотношений) исполнение постановления о лишении права   управления   транспортным   средством       соответствующего вида осуществляется путём изъятия водительского удостоверения, если   водитель лишён права управления всеми видами транспортных средств.
В соответствии с ч. 3 ст. 27.10 КоАП РФ (в указанной редакции)   при совершении административного  правонарушения,  влекущего  лишение   права управления транспортным  средством  соответствующего  вида,  у   водителя изымается  до  вынесения  постановления  по  делу  об    административном правонарушении водительское удостоверение и выдаётся временное разрешение на право управления  транспортным  средством  соответствующего    вида до вступления в законную силу постановления  по  делу  об   административном правонарушении.
Постановление по делу об административном правонарушении вступает в законную силу по истечении десяти суток со дня  вручения  или   получения копии постановления, если указанное постановление не было обжаловано либо опротестовано (ч. 1 ст. 30.3 и ст. 31.1 КоАП РФ).
Статьей 32.7  КоАП  РФ  (в  редакции,  действовавшей   на   момент возникновения спорных правоотношений)  установлено,  что  течение   срока лишения специального права начинается со дня вступления в законную   силу постановления о назначении административного наказания  в  виде   лишения соответствующего специального права. В случае уклонения лица,   лишённого специального права, от сдачи соответствующего удостоверения (специального разрешения)  или  иных  документов  срок  лишения  специального   права прерывается. Течение срока лишения специального права начинается со   дня сдачи  лицом  либо  изъятия  у  него   соответствующего     удостоверения (специального разрешения) или иных  документов.  Течение  срока   лишения специального права в  случае  назначения  лицу,  лишённому   специального права, административного наказания в виде лишения того  же   специального права  начинается  со  дня,  следующего   за   днём       окончания срока административного наказания, применённого ранее.
Из анализа приведённых предписаний закона следует, что постановление по делу об административном правонарушении вступает в законную силу после истечения срока, установленного для его обжалования, при этом исполнение постановления  о  лишении  права  управления   транспортным     средством осуществляется путём изъятия водительского удостоверения или   временного разрешения на право управления транспортным  средством   соответствующего вида.
В соответствии с материалами дела водительское удостоверение  у   С. было  изъято  1  октября   2005 г.   при   составлении       протокола об административном правонарушении, предусмотренного ч. 1 ст. 12.8 КоАП РФ, и всё время находилось в органах ГИБДД.  Заявитель  обратился  в   органы ГИБДД по истечении 66 месяцев, назначенных в качестве наказания по делам об административных правонарушениях. Названные обстоятельства судом   при рассмотрении данного спора оставлены без внимания.
Поскольку  допущенное  нарушение  является  существенным,   Судебная коллегия по административным делам Верховного Суда Российской   Федерации отменила оспариваемые судебные постановления и направила дело  на   новое рассмотрение в суд первой инстанции.
Определение N 69-В12-3
Разъяснения по вопросам, возникающим в судебной практике
Вопрос 1. Возможно ли взыскание  страховых  выплат  в   максимальном размере, установленном Федеральным законом от 25 апреля 2002 г.   N 40-ФЗ “Об  обязательном  страховании  гражданской  ответственности   владельцев транспортных средств”,  одновременно  с  двух  страховщиков,  у   которых застрахована гражданская ответственность владельцев источников повышенной опасности, причинивших вред третьему лицу, в случае если вина одного   из владельцев в причинении вреда отсутствует?
Ответ. При причинении  вреда  третьим  лицам  владельцы   источников повышенной опасности, совместно причинившие вред, в соответствии с   п. 3 ст. 1079  Гражданского  кодекса  Российской   Федерации       несут перед потерпевшими солидарную ответственность по  основаниям,   предусмотренным п. 1 ст. 1079 Кодекса.
Согласно п. 1 ст. 1079 Гражданского  кодекса  Российской   Федерации юридические лица и граждане, деятельность которых связана  с   повышенной опасностью  для   окружающих   (использование   транспортных     средств, механизмов, электрической энергии высокого напряжения, атомной   энергии, взрывчатых  веществ,  сильнодействующих  ядов  и  т.п.;     осуществление строительной и иной,  связанной  с  нею  деятельности  и  др.),   обязаны возместить вред, причинённый источником повышенной  опасности,  если   не докажут, что  вред  возник  вследствие  непреодолимой  силы  или   умысла потерпевшего.
Таким  образом,  в  случае  отсутствия  вины  владелец     источника повышенной  опасности  не  освобождается  от  ответственности  за  вред, причинённый  третьим  лицам  в  результате  взаимодействия     источников повышенной опасности, в том числе если  установлена  вина  в   совершении дорожно-транспортного  происшествия  владельца  другого     транспортного средства.
В соответствии со ст. 1 Федерального закона от  25  апреля   2002 г. N 40-ФЗ  “Об  обязательном  страховании   гражданской     ответственности владельцев  транспортных  средств”  страховой  случай   –     наступление гражданской  ответственности  владельца   транспортного       средства за причинение  вреда  жизни,  здоровью  или  имуществу       потерпевших при использовании транспортного средства, влекущее за собой в соответствии с договором обязательного страхования обязанность страховщика   осуществить страховую выплату.
Таким  образом,  причинение  вреда  третьему  лицу  в     результате взаимодействия источников повышенной опасности для каждого владельца этих источников  влечёт  наступление  страхового  случая  в  рамках   договора обязательного страхования, а размер причинённого  каждым  из  них   вреда находится в пределах страховой суммы, предусмотренной ст. 7 Федерального закона.
На  основании  изложенного  при  причинении  вреда     третьему лицу взаимодействием  источников  повышенной  опасности  взыскание   страховых выплат в максимальном размере, установленном Федеральным законом  от   25 апреля  2002 г.  N 40-ФЗ  “Об  обязательном   страховании     гражданской ответственности   владельцев   транспортных   средств”,      производится одновременно с двух страховщиков,  у  которых  застрахована   гражданская ответственность владельцев транспортных средств, в том числе и в случае, если вина одного из владельцев в причинении вреда отсутствует.
Вопрос 2. Компенсируется ли работнику организации, финансируемой из федерального бюджета, расположенной в районе Крайнего Севера,   стоимость провоза воздушным судном багажа, вес которого превышает норму бесплатного провоза багажа (например: норма бесплатного провоза багажа составляет 20 кг; вес багажа работника – 50 кг; 30 кг (50 кг – 20  кг)  –  вес   багажа работника, превышающий норму бесплатного провоза багажа)?
Ответ. Согласно ч. 1 ст. 325 Трудового кодекса Российской Федерации лица, работающие в организациях, финансируемых из федерального   бюджета, расположенных в районах Крайнего Севера и приравненных к ним местностях, имеют право на оплату один раз в два года за счёт  средств   работодателя (организации, финансируемой из федерального бюджета) стоимости проезда в пределах территории Российской Федерации к месту использования отпуска и обратно любым видом транспорта  (за  исключением  такси),  в  том   числе личным, а также на оплату стоимости провоза багажа весом до 30 кг.
Во  исполнение   ч. 5   названной   выше   статьи     постановлением Правительства Российской Федерации от 12 июня 2008 г. N 455  “О   порядке компенсации расходов на оплату стоимости проезда и провоза багажа к месту использования отпуска и обратно для лиц, работающих в федеральных органах государственной власти (государственных органах) и федеральных   казённых учреждениях, расположенных в районах Крайнего Севера и приравненных к ним местностях, и членов их семей” утверждены Правила компенсации расходов на оплату стоимости проезда и провоза багажа к месту использования отпуска и обратно для лиц, работающих в федеральных органах государственной власти (государственных   органах)   и   федеральных   казённых     учреждениях, расположенных в районах Крайнего Севера и приравненных к ним местностях, и членов их семей (далее – Правила).
Пунктом 5  данных  Правил  установлено,  что  расходы,    подлежащие компенсации, в частности, включают оплату стоимости провоза багажа весом не более 30 кг на работника и 30 кг на каждого члена семьи независимо от количества багажа, разрешённого для бесплатного провоза по билету на тот вид транспорта, которым следует работник и члены его  семьи,  в   размере документально подтверждённых расходов (подп. “в”).
По  смыслу  приведённого  положения  расходы  по  провозу   багажа компенсируются работнику, если вес провозимого им багажа не превышает 30 кг без учёта веса багажа, разрешённого для бесплатного провоза по билету.
На  этом  основании  работнику   организации,       финансируемой из федерального  бюджета,  расположенной   в   районе   Крайнего   Севера, компенсируются расходы  по  провозу  им  воздушным  судном    багажа, вес которого превышает норму бесплатного провоза багажа, но в пределах 30 кг. Применительно к рассматриваемому примеру, компенсации подлежит стоимость провоза 30 кг багажа.
По гражданским делам
3. Неправомерный отказ в признании  военнослужащего  и  членов   его семьи нуждающимися в жилом  помещении  по  избранному  месту   жительства повлёк отмену приказов о его увольнении и исключении из списков   личного состава части.
Московский гарнизонный военный  суд  11  мая  2011 г.   удовлетворил заявление Ц. в части признания незаконными приказов воинских должностных лиц Управления об увольнении заявителя с военной службы и исключения его из списков личного состава воинской  части  без  обеспечения    жильём по избранному месту жительства после увольнения в запас.
Рассмотрев  11  августа  2011 г.  дело  в  кассационном     порядке, Московский окружной военный суд решение  суда  в  части   удовлетворённых требований отменил и принял  по  делу  новое  решение  об     отказе Ц. в удовлетворении заявления.
В надзорной жалобе от 16 декабря 2011 г. Ц., указывая  на  то,   что жилым помещением по месту службы он обеспечен не был, просил кассационное определение отменить, оставив в силе решение гарнизонного военного суда.
Рассмотрев материалы гражданского дела и обсудив  доводы   надзорной жалобы, Военная коллегия пришла к выводу о том, что  судом   кассационной инстанции при рассмотрении дела  допущены  существенные  нарушения   норм материального права, выразившиеся в следующем.
Из материалов дела следует, что Ц., общая продолжительность военной службы которого составляет более 10 лет, ввиду предстоящего увольнения с военной  службы  в  связи  с  организационно-штатными    мероприятиями 23 сентября 2010 г. обратился по команде с рапортом о признании его и членов его семьи (он, жена и четверо детей) нуждающимися в жилом  помещении   по избранному месту жительства в  г. Москве,  приложив  к  нему   документы, подтверждающие, по мнению заявителя,  его  право  состоять  на    учёте в качестве нуждающегося в жилом помещении.
Жилищная  комиссия  Управления   указанные   материалы     в   срок, установленный ч. 2 ст. 52 ЖК РФ, не рассмотрела, а предложила   заявителю дополнить их.
Выполняя это указание, Ц. 26 октября, 1, 17  и  24  ноября   2010 г. представил дополнительные документы, а в рапорте от  12  января   2011 г. просил не увольнять его с военной службы без обеспечения жильём.
Однако 17 января 2011 г. председатель жилищной комиссии   Управления сообщил заявителю со ссылкой на решение комиссии от 30  декабря   2010 г. (протокол N 8) об отказе в принятии его  на  учёт  нуждающихся  в   жилом помещении  по  избранному  месту  жительства  в  связи  с     отсутствием утверждённого Правительством Российской  Федерации  порядка   обеспечения военнослужащих жилыми помещениями по избранному месту  жительства   путём предоставления жилья в собственность или по договору социального   найма. При этом в нарушение ч. 6 ст. 52 ЖК РФ само  решение  жилищной   комиссии заявителю выдано либо направлено не было.
Эти действия председателя жилищной комиссии Ц.  26  января   2011 г. оспорил в судебном порядке.
Ознакомившись 28 февраля 2011 г. в судебном заседании с выпиской из протокола N 8 заседания  жилищной  комиссии,  датированного  28   декабря 2010 г., заявитель указал,  что  фактическим  основанием  для    отказа в постановке на  жилищный  учёт,  наряду  с  приведённым  выше,   послужило отсутствие документов, подтверждающих право детей Ц.  (дочери   1997 года рождения и  сына  2010 года  рождения)  состоять  на  учёте  в   качестве нуждающихся в жилых помещениях.
Одновременно с этим 1 марта 2011 г. председатель жилищной   комиссии предложил Ц. представить документы, касающиеся указанных детей, на что он в  тот  же  день  в  письменной  форме  заявил  об  отказе  в  признании нуждающимися в получении жилого помещения по избранному месту жительства дочери М., 1997 года рождения, и сына Т., 2010 года рождения.
Таким образом, обстоятельства, послужившие  основанием  для   отказа заявителю в признании его с пятью  членами  семьи  нуждающимся  в   жилом помещении по избранному месту жительства, о которых ему  стало   известно только при рассмотрении дела в суде, были устранены 1 марта  2011 г.,   а иных обстоятельств,  препятствующих  положительному  разрешению   данного вопроса до его увольнения с военной  службы,  не  имелось.  Это  и  было подтверждено решением жилищной комиссии Управления от 18 марта 2011 г. о принятии заявителя с женой и двумя детьми на учёт  нуждающихся  в   жилом помещении в г. Москве.
Непризнание Ц. нуждающимся в жилом помещении до издания приказа   об увольнении с военной службы, вопреки утверждению окружного военного суда, было обусловлено неправомерными действиями воинских должностных  лиц,   а именно  недостоверным  и  противоречащим  действующему   законодательству письмом  председателя  жилищной  комиссии,  содержание  которого    ввело заявителя в заблуждение относительно истинных причин отказа в принятии на жилищный учёт и объективно воспрепятствовало ему своевременно   выполнить требование жилищной комиссии.
К  тому  же  какие-либо  объективные   причины,       указывающие на невозможность  признания  Ц.  до  издания  приказа  о  его     увольнении нуждающимся в жилом помещении с составом семьи  из  четырёх  человек  на основании представленных документов, в том  числе  28  декабря   2010 г., отсутствовали.
Согласно ч. 1 ст. 23 Федерального закона “О статусе военнослужащих” военнослужащие, общая продолжительность военной службы которых составляет 10 лет и более, нуждающиеся в улучшении жилищных условий, без их согласия не могут быть уволены с военной службы в связи с достижением предельного возраста пребывания  на  военной  службе  без  предоставления  им  жилых помещений.
Аналогичное положение содержится в п. 17 ст. 34 Положения о порядке прохождения военной  службы.  Что  касается  предусмотренного   названным пунктом предписания об увольнении военнослужащих  при  желании   получить жилые помещения не по месту дислокации воинской части, то оно  не   может быть применено к военнослужащим,  не  имеющим  жилья  по  месту   военной службы, как это имело место в отношении заявителя.
При таких данных вывод суда первой инстанции об отсутствии законных оснований для увольнения Ц. с военной службы в запас является правильным, в связи с чем оснований  для  отмены  решения  Московского   гарнизонного военного суда от 11 мая 2011 г. не имелось.
На основании изложенного  Военная  коллегия  отменила   кассационное определение Московского окружного военного суда от 11 августа 2011 г.   и оставила в силе решение гарнизонного военного суда по заявлению Ц.